Ну, каварытє, ну!

Еще один рассказ пера Александра Пирогова о 1 роте 1983 года выпуска.

«НУ, КАВАРЫТЭ, НУ!» (НУ, ГОВОРИТЕ, НУ!)

Все мы помним эпизод из кинофильма «Кавказская пленница», когда дома у героя В.А. Этуша товарища Саахова зазвонил телефон. Саахов поднял трубку: «Аллё!» – тишина. «Я слушаю!» – еще раз произнес Саахов. Снова тишина… «Каварытє, ну!» – возмутился Саахов...

Как-то на третьем курсе вызвал меня замполит батальона подполковник Власик. Леня Власик, как мы его между собой называли, объявил мне, что через неделю конкурс художественной самодеятельности.

– Бери своих трубадуров, и... Короче, ты сам все знаешь. Смотри, чтобы все было на высшем уровне, на конкурсе будет командование училища.

Нас трубадуров, как сказал замполит, было четверо: Ковик (Игорь Коваленко) – ударные, Кацо (Олег Рыбак) – клавишные, Шура Лавникович – бас и я – гитара.

Слева направо: Юрий Марчук, Александр Пирогов,Игорь Коваленко,
Владимир Зелёный, Олег Рыбак.

Думаю: «Пару современных песен спеть – не проблема. Надо сейчас идеологическое обрамление сварганить и порядок».

Темой конкурса была какая-то годовщина ВЛКСМ. Я решил приготовить музыкально-поэтическую сюиту «Наша биография». Стандартная фигня тех времен, где под мелодии известных песен о каких-то исторических событиях участники самодеятельности читали стихи о тех же событиях. Ну, например, мы играем мелодию песни «Шел отряд по берегу, шел издалека», а кто-нибудь читает стихотворение о борьбе с белогвардейцами. И так далее. Короче говоря, обыкновенный фуфел той поры – для галочки.

Читать стихи мы взяли комсомольских активистов и нашего друга Люцика (Юрку Селютина). Надо сказать, что Люцик был фигурой заметной в роте, батальоне, да и во всем училище. Он – высокого роста гренадер, классно рисовал, писал стихи, был внештатным корреспондентом окружной газеты, здорово пил горькую, да и вообще был личностью незаурядной.

Итак... Полный зал. На самых удобных местах сидят члены жюри. Почетный Председатель жюри - начальник политотдела полковник Шкода - большая величина в училище. Многие из присутствующих хотят послушать, что новенького мы исполним после тематической части.

И вот концерт начался. Конферансье торжественным голосом объявил: «Музыкально-поэтическая сюита «Наша биография»!»

Мы начали исполнять номер. Два-три чтеца прочитали стихи под наш аккомпанемент о войне гражданской, о восстановлении народного хозяйства после разрухи и подошли к событиям Великой Отечественной войны.

Стихи о подвигах комсомольцев в этот период должен был читать Люцик. Один нюанс. Чтобы четко совпали окончание стихотворения с окончанием музыкальной фразы, Люцик должен был начинать читать из-за такта. То есть, мы играем вступление, и как только Люц начинает читать, мы начинаем с половины первой строчки играть тему. Иными словами, до начала стихотворения мы играем только вступление. На репетиции мы успешно проделали это не один раз. И вот концерт. Аншлаг!

Начинаем играть вступление: «Пам-пам-пам-па-ба-ба-пам-пам-пам». Из-за кулис выходит Люцик, подходит к микрофону в центре сцены и замирает – прекрасный в своём почти двухметровом росте.

«Пам-пам-пам-па-ба-ба-пам-пам-пам» – продолжает звучать вступление. И тут на лице Люцика расплывается открытая жизнерадостная улыбка, а мы, тем временем, глупо продолжаем играть вступление. Люцик молчит. По залу пробежал легкий шумок: зрители почувствовали, что на сцене заминка. Время идет, Люцик молчит и улыбается, мы продолжаем играть вступление. Так продолжается около минуты. Заминка становится слишком явной. И тут Ганс (он же Юра Волков), который сидел в первом ряду, громко, на весь зал выкрикнул фразу Саахова из «Кавказской пленницы»: «Ну, каварытэ, ну!»

После секундной паузы зал грохнул, зал просто взорвался! На своих местах, и то, кажется, с трудом усидели только члены жюри. Остальные ползали по полу и хохотали до слез. Казалось, что от веселого и дикого с повизгиваниями хохота, сейчас упадёт потолок. Весело было всем, кроме нас. Мы продолжали играть вступление...

Люцик продолжал молчать и тупо улыбаться. Я посмотрел на своих друзей музыкантов: Ковик спрятался за барабанами – видна была только вздрагивающая от смеха его спина, Кацо наклонился за органом и тоже давился от смеха, Шура Лавникович просто юркнул за кулисы с бас-гитарой, продолжал играть и очень весело, переламываясь пополам, хохотать. Я, стоя посреди сцены, с яростью посмотрел на Люцика и прошипел:

– Что ты молчишь, сволочь?!

– Я слова забыл, - всё так же улыбаясь, прошептал Люцик.

– Иди на фиг отсюда со сцены, – всё так же тепло и ласково попросил я.

Люцик повернулся направо и почти строевым шагом уверенно покинул сцену, и тут же, гад, присоединился к всеобщему веселью.

В этот момент я начал осознавать всю дикость своего положения – весь зал ухахатывается, музыканты спрятались за инструментами и тоже ржут, забытый стих читать уже некому, на сцене только один я, и звучит вступление «пам-пам-пам-па-ба-ба-пам-пам-пам»...

Одна из таких «сюит» осталась в кадре.
Слева направо: Александр Лавникович, Юрий Селютин, Александр Пирогов.