Я всегда помнил, что моих бойцов дома ждет мать.

Справка: Гринчак Валерий Иванович родился 21 июня 1957 года. В 1978 году закончил Киевское высшее общевойсковое командное дважды Краснознаменное училище имени М.В.Фрунзе. Проходил службу на Дальнем Востоке, в бывшей Чехословакии, Украине.
В октябре 1983 года назначен на должность командира разведывательной роты 285 танкового полка в Демократической Республике Афганистан (в марте 1984 года полк был переформирован в 682-й мотострелковый полк).
19 мая 1984 года был назначен начальником штаба 781-го ОРБ 108-й МСД.
14 июля 1984 года в бою получил тяжелое ранение, в результате которого потерял обе ноги.
18 февраля 1985 года Валерию Ивановичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали “Золотая Звезда”.

Валерий Иванович, как Вы выбрали профессию военного? Этого хотели Ваши родители или это был самостоятельный выбор, может быть, – мечта детства?

Военным я мечтал стать с раннего детства. Только не мог определиться, в каком именно виде, роде войск служить: то моряком хотел быть, то летчиком. Но судьба всегда посылала какие-то знаки. Летчиком-испытателем в нашей семье был муж маминой двоюродной сестры, он погиб при выполнении служебных обязанностей во время испытания самолета. Конечно, после этого моя возможная профессия летчика сразу стала бы психологическим грузом для родителей. А то, что служба в Морфлоте мне заказана, стало ясно после одного случая. Как-то, отдыхая на море, я решил покататься на катере, и меня “укачало”. Поэтому по окончании 10 классов было принято решение поступать в Киевское высшее общевойсковое командное училище. Учился я хорошо (в аттестате было только 2 четверки, остальные – пятерки), в школе много занимался спортом: легкой атлетикой, самостоятельно изучал самбо, карате по книжкам, которые тогда удавалось найти, поэтому в себе не сомневался и не волновался. Скептически к моему выбору отнеслась мама. С нашего села (с.Чемерпиль Гайворонского р-на Кировоградской обл.) и даже из района редко кому удавалось поступить в военное училище. Да еще и в Киеве! А я поступил. С первого раза.

Вас направили служить в составе ограниченного контингента советских войск в Афганистане в 1983 году. Расскажите, пожалуйста, что чувствует 26-летний парень, когда попадает на настоящую, реальную войну?

Информационная политика Советского Союза относительно войны в Афганистане на то время отображалась в газетах, писавших, что “наши военные призваны обеспечивать мирную жизнь дружественного афганского народа”. В действительности же из разговоров ребят, вернувшихся из Афгана, я уже имел представление, чем в действительности мне придется заниматься.

Сначала, после прилета в Кабул, настоящая обстановка угадывалась по внешним, видимым признакам: в аэропорту стоял санитарный самолет, в который на носилках заносили раненых, на пути следования кое-где стояла подорванная военная техника.

В Кабуле на аэродроме находился так называемый пересылочный пункт, и в нем от тех, кто возвращался на Родину (кто заменялся, кто в отпуск) я уже и узнал, где именно и в каких масштабах идут боевые действия. Здесь же мне сообщили, что дивизия, в которую согласно предписанию прибыл для последующего прохождения службы я, – самая “воюющая” из всех советских дивизий на территории Афганистана.

А вообще, если честно, трудно было в моральном плане. Представьте: страна живет мирной жизнью, ты молодой парень, которому хочется просто жить, работать, любить. А здесь раз – и один из десяти призванных или тех, кто служит в армии, попадает на войну, да еще и в чужую страну. Нужно было время, чтобы прекратить ставить себе философские вопросы и просто смириться с тем, что ты должен выполнить свой интернациональный долг.

До Афгана Вы служили на должности командира разведдесантной роты в бывшей Чехословакии. В Афганистане Вас тоже назначили командиром разведывательной роты. Чем отличалась эта деятельность в мирное и военное время? Не чувствовали ли вы сначала каких-то трудностей, нехватки определенных навыков, опыта?

Конечно, отличия были. Но помогало то, что, во-первых, местность была очень похожей, еще и подобные задания на Дальнем Востоке мне уже приходилось выполнять.

Другое дело, что привлечение к выполнению боевых задач произошло как-то стремительно. После прилета в Афганистан я 5 дней принимал должность командира разведывательной роты 285 танкового полка 108 мотострелковой дивизии. На 6 день мы уже получили задание обеспечить охрану командира дивизии, также принимавшего в тот момент должность. Ему нужно было выучить состояние дел в зоне ответственности дивизии. Зона нашей ответственности пролегала на 300 км – от города Джелалабад (кстати, во время присутствия советских войск в Афганистане этот район считался одним из самых напряженных) к населенному пункту Даши. Перевал Саланг тоже был в нашей зоне. Мы преодолели это расстояние за неделю, объезжая ежедневно по 5 постов.

Таким образом, в Афганистан я прибыл 23 октября, 28 октября принял должность, а 14 ноября уже со своей ротой принял участие в масштабной военной операции (с обстрелом боевиков, применением артиллерии). И вот здесь уже пришлось вспоминать все, чему нас учили на занятиях в училище. В памяти даже учебные таблицы всплывали. А вообще в экстремальных условиях все, что когда-то учил, и все новое, что может тебе помочь, вспоминается и усваивается очень быстро. Например: как правило, разведчикам во время боевых действий дают артиллериста и авианаводчика, чтобы правильно определять координаты цели поражения, корректировать огонь артиллерии и удары авиации с учетом особенностей местности. Так на второй день ведения операции я уже умел делать это самостоятельно.

Какое решение Вам как командиру в Афганистане далось тяжелее всего?

Наверное, сложнее всего было решить, кого послать на то или другое боевое задание. Есть правило, что командир не имеет право идти первым во время пешего выдвижения разведывательного органа. И вот здесь от того, насколько грамотно командир подберет состав дозорного отделения, зависит успешность выполнения операции. Нельзя посылать одних новичков, но вместе с тем, новичков нужно учить, следовательно, в дозорном отделении один новичок таки должен быть. Командир должен четко знать способности и уровень опытности каждого из тех, кто отправляется на задание, и в соответствии с этими особенностями ставить индивидуальные задания. На первых порах тяжело давались решения про вызов огня или авиации по населенным пунктам, откуда моджахеды вели огонь. Но жизнь доказала необходимость этого для сохранения жизни своих подчиненных.

Как мирные афганские жители относились к нашему контингенту?

У каждого гражданина есть свое задание, как в мирное, так и в военное время. Перед мирным жителем во время войны стоит задание выжить. И потому мирные жители Афганистана склонялись в сторону того, за кем в определенный момент была сила. Были случаи, когда обитатели кишлаков, располагавшихся вблизи нашей дивизии, пытаясь отблагодарить нас за гуманитарную помощь (бывало, мы поставляли им электричество, горючее), информировали нас о запланированных моджахедами акциях, заминированных участках и тому подобное. Что же касается жителей отдаленных кишлаков и горных ущелий, находившихся под контролем исламских партий, то для них мы всегда были врагами и чужеземцами.

При каких обстоятельствах произошли те события, которые, без преувеличения, кардинально изменили Вашу жизнь, испытали на прочность Ваш характер? Я имею в виду тяжелую травму и присвоение Вам звания Героя Советского Союза.

В 20-х числах июня 1984 года усиленный разведотряд под моим командованием вышел на самостоятельные разведывательно-розыскные действия. Через двое суток из засады уничтожили группу моджахедов, командира взяли в плен. По его показаниям, сверенным с данными радиоперехвата, к нам в горы прибыли еще два батальона, мы с боями пробились в так называемый “базовый район” группировки моджахедов. Там были захвачены и уничтожены склады с боеприпасами, продовольством и материальными ценностями.

14 июля 1984 года мы возвращалась с успешно выполненного боевого задания, когда у меня под ногами взорвалась хорошо замаскированная фугасная мина. Сознания я не потерял, но в первые секунды не осознал, что произошло. Когда же понял, то закричал, чтобы все оставались на своих местах, а ко мне осторожно подошел сапер (бывают случаи, когда к подорванному на мине бросаются товарищи и тоже взрываются на расположенных поблизости минах). За сапером подошел санинструктор, потом остальные, а я давал указания, что им необходимо сделать (вызвать вертолет, как меня транспортировать и так далее). Важна была каждая секунда, так как миной мне сразу оторвало одну ногу, а вторую (ампутированную уже в госпитале) очень сильно повредило: вдребезги раздробило сустав, разорвало сосуды, да еще и осколками кости сильно порезало лицо. Но ребята сработали быстро и слаженно и не позволили мне умереть от потери крови.

А потом потянулся ряд госпиталей, операций, реабилитаций. Реанимация в Баграмском медсанбате, госпиталя в Кабуле, Ташкенте, госпиталь им. Бурденко в Москве, где мне проводили основные операции. С ноября 1984 года до мая 1985-го – Центральный НИИ протезирования им. Семашко, где, собственно, и ставили протезы. Здесь меня и застала весть о представлении к высшей государственной награде. Помню, в тот момент в голову пришло: “Ну, если даже и умру, то теперь не так оскорбительно будет”.

В решении о представлении к присвоению звания сыграло роль не только мое ранение, но и то, что за год моей командирской деятельности из 56 подчиненных у нас было лишь трое убитых и 12 раненых, и это оказался самый маленький показатель потерь. Собственно, это я и считаю своей основной заслугой, ведь любые боевые действия без потерь проводить невозможно, задание командира заключается в том, чтобы организовать выполнение боевого задания так, чтобы количество этих потерь свести к минимуму. Посылая ребят на боевое задание, я всегда помнил, что каждого из них дома ждет мать.

Стал ли кто-то из Ваших боевых товарищей Вам другом на всю жизнь? Часто ли Вы встречаетесь с боевыми друзьями, и что значит для Вас дата 15 февраля?

В первую очередь, 15 февраля – это, конечно, день памяти. День, когда мы с сослуживцами встречаемся, поминаем погибших товарищей.

Поддерживаем связь мы много с кем, но теснее всего общаемся после Афгана с Юрой Исмагиловым. Он был командиром взвода, а после моего ранения стал командиром роты. Он продолжил военную карьеру, в настоящий момент уже на пенсии. Мы часто звоним друг другу по телефону, раз-два в год встречаемся. Периодически вижусь с сержантами и солдатами роты – Романиком Александром, Пересунько Леонидом, Долгим Николаем, Тараном Сергеем, санинструктором, перевязывавшим мои раны.

Любой этап в жизни человека оставляет в памяти как плохие, так и хорошие воспоминания. Оставила ли служба в Афганистане в Вашей душе что-то хорошее?

С уверенностью могу сказать, что в Афганистане я впервые увидел и осознал суть настоящей мужской дружбы. Понимаю, что это звучит банально, но это действительно так. Война – как лакмусовая бумажка для выявления в человеке его настоящих черт – как благородных, так и ничтожных.

Сегодня модно дискутировать, была ли нужна война в Афганистане. Что Вы думаете по этому поводу?

У солдата на поле боя должна быть одна мысль – выполнить боевое задание и при этом постараться остаться живым. Если бы мы, воюющие офицеры и солдаты, в то время задумывались над этим вопросом, я думаю, многие из нас спятили бы в буквальном смысле этого слова. Мы выполняли свой гражданский и воинский долг, оставались верными военной присяге. Что же касается сегодняшнего взгляда на ту войну, то скажу так. Половина американцев, воевавших во Вьетнаме, считают ту войну несправедливой, а другая половина искренне верит, что они защищали идеалы демократии. По моим личным впечатлениям, большая часть участников афганской войны 1979-1989 годов склоняется к точке зрения, что мы воевали с исламским терроризмом, тогда только набиравшим силу. Себя я отношу к меньшей части, считающей, что та война не была нужна ни афганскому народу, ни народам СССР. Мы, с одной стороны, с этим терроризмом боролись, а, с другой, своими действиями плодили и увеличивали его до современных масштабов. Я также сомневаюсь и в необходимости дальнейшего расширения присутствия украинских военнослужащих и специалистов в сегодняшнем Афганистане. В отличие от других мест, там нет миротворческой миссии под эгидой ООН, а идет “антитеррористическая операция под эгидой НАТО”, а Украина не является членом этого блока.

Хотели бы Вы что-то пожелать юношам, выбирающим сегодня профессию военнослужащего?

Если ты выбираешь профессию военного, ты должен полностью отдаваться этому делу, как, в принципе, и любому другому. Нужно уметь принимать решение, отвечать за свои поступки и думать не только о себе, но и о своем окружении, о людях, которые в той или иной степени зависят от тебя.

На встрече с учениками
киевской гимназии № 19,
2011 год

30 марта 2011 року. Служба связей с общественностью ГУР МО Украины.

http://gur.mil.gov.ua/ru/content/grinchak-valeriy-ivanovich.html